Хомяков Алексей Степанович (1804-1860).

С Хомякова начинается самобытная русская социология. И сразу Хомяков придал ей христианскую направленность, которая была для нее характерна вплоть до революции.

Личность и биографические сведения.

Отец  философа, Хомяков Степан Александрович (1836+) – проиграл 1 млн. руб. в карты, но его выручила жена, взяв на себя управление  имением. Мать, Киреевская Мария Алексеевна (1858+), – из древнего дворянского рода, почитала Серафима Саровского, очень хорошо воспитала сыновей (старший брат Хомякова Федор погиб в 27 лет) и дочь (Анну)

Хомяков получил великолепное домашнее образование, его учили университетские педагоги. В 17 лет Хомяков выдерживает экзамен на кандидата математических наук в Московском университете и затем на 2 года идет в военную службу. Затем едет в Париж для изучения живописи (остался автопортрет). Позже участвует в войне с Турцией 1828-1829 гг. – получил Анну, дослужился до ротмистра (капитана, командира эскадрона). После войны оставляет службу и оседает в семейном поместье Богучарово под Тулой. Кстати, по семейному преданию, крестьяне Богучарово выбрали на сходе помещиком предка Хомякова (это был его прадед).

Хомяков – удивительно разносторонняя, талантливая личность. Любитель псовой охоты, знаток пород собак, изобрел сеялку (запатентовано в Англии), дальнобойное ружье, машину для устроения русских дорог зимой (типа катка-грейдера), поэт, живописец, ценитель архитектуры, страстный игрок в карты, великолепный спорщик, знаток всего и вся. Лечил крестьян гомеопатией. Прекрасно знал языки, в.т.ч. латынь и греческий (всего 32 языка), фехтовал, прекрасный наездник. Богучаровских крестьян он перевел на оброк. В теплицах у него росли бананы и ананасы.

Хомяков ­–  выдающийся поэт: получили признание его «России» (1854), «Исповедь». Правда, о своих поэтических опусах он отзывался несколько скептически: «они, когда хороши, держатся мыслию, т. е. прозатор везде проглядывает и, следовательно, должен наконец задушить стихотворца».

Александра Осиповна Смирнова (Россет) – первая любовь. Но в ее эгоизме он быстро разобрался.

Женат (1836) на Екатерине Михайловне Языковой (1852+), сестре поэта Николая Языкова (ей 19 лет, Хомякову – 32), семеро детей (всего было девять, но двое старших умерло от скарлатины в одну ночь).  Об этой трагедии у Хомякова есть стихотворение «К детям».

Хомяков – лидер группы славянофилов. Кстати, слово «славянофилы» придумали журналисты, иронизировавшие по поводу их теорий. Хомяков писал:

"Некоторые журналы называют нас насмешливо славянофилами, именем, составленным на иностранный лад, но которое в русском переводе значило бы: славянолюбцев. Я со своей стороны готов принять это название" (А.С. Хомяков. О возможности русской художественной школы. Цит. изд. Т. 1. С. 96-97).

Славянофилы – соратники Хомякова:

Иван Васильевич Киреевский (1806-1858),

Юрий Федорович Самарин (1819-1876)

Константин Сергеевич Аксаков(1817-1860) («Белинский славянофильства»)

Иван Сергеевич Аксаков (1823-1886)

Александр Иванович Кошелев (1806-1883)

Славянофилы (и их идейные противники «западники) стали собираться в доме Елагиной (мать Киреевского, по второму браку – Елагина;  И.В. Киреевский (1806-1856) – дальний родственник по матери). работы славянофилов печатались в организованном ими журнале «Московитянин», а затем. после закрытия журнала. в сборниках «Московские сборники»

Основные работы Хомякова:

«О старом и новом»,  (1938)

«Возражения на статью Грановского» (1847)

«К сербам» (1860)

«Семирамида» «Записки о всемирной истории» (не окончена)

«Церковь одна» (1845)

«По поводу Гумбольдта» (1849).

Умер от холеры (поехал в деревню лечить крестьян).

В 1931 г могла Хомякова (в Даниловом монастыре) была вскрыта – мощи (весь скелет полностью)  и одежда сохранились очень хорошо. Затем останки были перезахоронены на Новодевичьем кладбище (тогда же был перезахоронены Гоголь, Языков, Аксаковы).

Хомяков – мыслитель ясного ума, но писатель очень несистематичный. Обычно его статья – все обо всем, а название лишь отчасти отражает содержание. Хомяков выдвинул целый букет блестящих идей. Но их подробной разработкой он не озабочивался. Одна из причин – очень сильные цензурные ограничения: его почти не печатали. И это один из парадоксов. Вроде бы, славянофилы вполне вписываются в уваровскую формулу «Православие, самодержавие, народность». Но когда в 1849г. императрица Александра Федоровна захотела увидеть одного из славянофилов, то граф С.Г. Строганов ее тут же предупредил: «Вашему Величеству не следует их видеть, это люди опасные».(Белинский, воспоминания).  Оказывается, все три члена формулы они понимали иначе, чем официальные круги:

– Православие, но со свободной Церковью.

– Самодержавие, но опирающееся на общество, а не на бюрократическую машину.

– Народность, но не безгласная, а опирающаяся на общину, осуществляющая местное самоуправление.

Основная социальная интуиция Хомякова.

Для Хомякова существуют два главных социологических начала: народная жизнь и вера. Причем первое опирается на второе. Он пишет:

«Между тем каждый христианин есть в одно и то же время гражданин обоих обществ: совершенного, небесного — Церкви, и несовершенного, земного — государства»(«Поповодустатьи И.В.Киреевского "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России"»).

Церковь учит любви, а любовь является основой общества. Такова в общих чертах схема, по которой должна строиться общественная жизнь. В результате Хомяков приходит к идее противопоставления естественного и искусственного, органического и механического. Это в первую очередь касается общества.

Таким образом, логически церковное у Хомякова предшествует общественному, но хронологически социальные идеи Хомякова предшествуют церковным.

Общинность, а не государственность. Крестьянская община.

Общество как живой организм, связанный любовью и «общением», Хомяков противопоставляет обществу, основанному на борьбе интересов, силе большинства. Последнему Хомяков даже не мог дать название «общества», а говорил «ассоциация, коммуна, дружина». Это – портрет Запада. Антитеза Россия-Запад – основная идея славянофилов.

"Влияние западного просвещения исказило самый строй русской жизни» («Послание к Сербам»)

«приобрести жизненные силы посредством полного внутреннего соединения с живым просвещением Запада невозможно» («О возможности русской художественной школы»).

Органическому устройству чужда централизация – оно держится «общением», единодушием. Объединение в общество – необходимость внутренняя, а не внешне-дисциплинарная. Такое общество вовсе не исключает, а предполагает свободу. Впоследствии австрийский социолог Фердинанд Тённис развил эти идеи.

Хомяков был уверен, что русский народ хранит удивительное сокровище – крестьянскую общину. Он выступает против крепостного права и предлагает (1859 год) проект освобождения крестьян (с землей, за выкуп; изданный 19 февраля 1861 г. указ близок хомяковскому проекту).

 «Сохраняйте это равенство, дорожите таким великим сокровищем! Не допускайте никаких законов, никаких мер правительственных, никаких обычаев, которые могли бы разрывать братство». («К Сербам» – эта статья стала его завещанием).

В противоположность общине государство, бюрократия – мертвенность. Общество должно самоуправляться. Признавая самодержавие за наиболее рациональную форму правления, Хомяков никогда не поддерживал сакральность самодержавия. Он выступал за постепенное преобразование теперешней Империи в народное православное государство.

Исследователи (Воронин) отмечают близость концепции Хомякова к воззрениям Сен-Симонистов (Базар, Анфантен), хотя сам Хомяков относился к социализму отрицательно.

Патриотизм.

Хомяков был великим патриотом России:

"Строго осуждается человек, без крайней нужды бросающий свою родину... влачит он грустную и бесполезную жизнь ... Кто оторвался от своего народа, тот создал кругом себя пустыню" («О возможности русской художественной школы»).

«Для России возможна одна только задача: сделаться самым христианским из человеческих обществ» («О юридических вопросах»).

Он верил во всемирное призвание России. Россию он ставил выше Запада, хотя, будучи англофилом, признавал его (как и Достоевский) «страной святых чудес».

Несмотря на патриотизм, критически относился к русской истории. Главная наша болезнь – «подражательность». Хомяков писал, что нам надо каяться за грехи России:

За рабство вековому плену,
За рабость пред мечом Литвы,
За Новград и его измену,
За двоедушие Москвы;
За стыд и скорбь святой царицы,
За узаконенный разврат,
За грех царя-святоубийцы,
За разорённый Новоград;
За клевету на Годунова,
За смерть и стыд его детей,
За Тушино, за Ляпунова,

(так и хочется дополнить: За Ельцина, за Горбачева,)
За пьянство бешенных страстей,

За сон умов, за хлад сердец,

За гордость темного незнанья,

За плен народа; наконец,

За то, что полные томленья,

В слепой терзания тоске,

Пошли просить вы исцеленья,

Не у Того, в Его ж руке

И блеск побед, и счастье мира,

И огнь любви, и свет умов,

Но у бездушного кумира,

У мертвых и слепых богов.

(«Исповедь русских»,1845).

Резко отрицательно относился к петровским реформам – они надломили русское общество.

Любовь как созидающая сила социальности.

Любовь, по Хомякову, решает все социальные проблемы. Ибо: "Человеку ... должно принести в жертву самолюбие своей личности для того, чтобы проникнуть в тайну жизни общей и соединиться с нею живым органическим соединением" («О возможности русской художественной школы»).

Подлинную любовь дает христианская вера:

«Христианство в полноте своего божественного учения, представляло идеи единства и свободы, неразрывно соединенные в нравственном законе взаимной любви».

«Если прервана связь веры и любви, наступает раздор и борьба» («По поводу Гумбольдта»).           

Нравственность, по Хомякову, – метод познания. Отвлеченного от нравственности знания не должно быть. Эту мысль (о «цельном знании») развил другой известный славянофил – Иван Киреевский.

Церковь. Соборность по Хомякову.

Ю.Ф. Самарин говорил: «Хомяков жил в церкви». И это сущая правда: крепкая вера в Церковь и верность ей сопровождали всю жизнь Хомякова. Свидетельством этому служит его удивительная работа «Церковь одна», раскрывающей веру Хомякова. Он давал Церкви такие дефиниции:

"органическое единство во Иисусе Христе" есть "Церковь, признающая себя единством органическим", "Церковь не доказывает себя, а свидетельствуется собою". "Церковь - свобода в единстве", "свободное единство живой веры", "единство ... плод и проявление христианской свободы", "Единство Церкви есть не иное что как согласие личных свобод". (Все это работы «Церковь одна»).

Для Хомякова Церковь – свобода. В католичестве жесткая подчиненность, иерархия; в протестантизме – развал свободных мнений, без всякой связи и единства. Православие счастливо избегает этих крайностей.

Свобода для Хомякова – свобода быть ближе ко Христу, свобода реализации себя как христианина. Такая свобода приобретается только в Церкви. Это «свобода от греха» отлична от свободы политической, но и последнюю Хомяков приветствовал.

Современное ему богословие он не жаловал:

"Стыдно, что богословие как наука так далеко отстала... Макарий провонял схоластикой... Я бы мог назвать его восхитительно-глупым... Стыдно будет, если иностранцы примут такую жалкую дребедень за выражение нашего православного богословия" (Письмо к А.Н. Попову).

Хомяков – основатель учения о соборности как единства в многообразии, как единства свободных личностей, как внутреннего единства личностей в свободе и любви. Суть соборности  – в согласии всех членов Церкви в Духе Святом. Хомяков пишет:

«Церковь и ее члены знают, внутренним знанием веры, единство и неизменность своего духа, который есть Дух Божий».

,Благодаря Духу  все, живущие в Церкви, обладают истиной, хотя и частично.

«Ты понимаешь Писание, по сколько хранишь Предание и по сколько творишь дела угодные мудрости, в тебе живущей. Но мудрость, живущая в тебе, не есть тебе данная лично, но тебе, как члену Церкви и дана тебе отчасти, не уничтожая совершенно твою личную ложь; дана же Церкви в полноте истины и без примеси лжи. Посему не суди Церковь, но повинуйся ей, чтобы не отнялась от тебя мудрость» («Церковь одна»). 

И только всеобщее согласие и дополнение мнений охватывают всю истину. И нет в Церкви такого человека, или органа, который выражал бы собой всю истину – она принадлежит только всей Церкви. Хомяков пишет:

«(Церковь) по своей неизменности, не признает ложью то, что она признавала когда-нибудь за истину; и, объявив общим собором и общим согласием, возможность ошибки в учении какого-нибудь частного лица, или какого-нибудь епископа, или патриарха (как напр., Папы Гонория на Конст. Соборе в 680 г.), она не может признать, что сие частное лицо, или епископ, или патриарх, его преемники, не могли впасть в ошибку по учению и что они охранены от заблуждения какою-нибудь особой благодатью».

Церковь и общество.

Он также глубоко размышлял о взаимосвязи Церкви и остального общества.

По Хомякову Церковь – не общество, но она есть как бы ствол общества, его основа. Без Церкви, проецирующей свою соборность на все общество, в обществе возможна только борьба и конкуренция. Так на Западе, где церкви нет (в протестантизме) или она не носит соборного характера (в католичестве).

У Хомякова сначала возникла теория об органическом обществе, а затем уже – о соборности в Церкви. Соборность у Хомякова – и церковная и социальная категории. Позднее у Хомякова церковная соборность (которая есть существо Церкви, а потому – реальность) задает образец для соборности социальной.

Отметим, что Хомяков критически отзывался и о византийском обществе:

«христианство жило в Греции, но Греция не жила христианством. Долго от живого источника веры получала империя силы, почти невероятные, для/ сопротивления врагам внешним; долго это дряхлое тело боролось с напором варваров северных, воинственных фанатиков Юга и диких племен Средней Азии; но восстать и окрепнуть для новой жизни оно не могло, потому что упорные формы древности неспособны были принять полноту учения христианского».

«По всему обществу распространяется характер отчуждения людей друг от  друга; эгоизм и стремление к выгодам частным сделались отличительными признаками грека. Гражданин, забывая отечество, жил для корысти и честолюбия; христианин, забывая человечество, просил только личного душеспасения; государство, потеряв святость свою, перестало представлять собой нравственную мысль; церковь, лишившись всякого действия и сохраняя только мертвую чистоту догмата, утратило сознание живых сил и память о своей высокой цели. Она продолжала скорбеть с человеком, утешать его, отстранять его от преходящего мира; но она уже не помнила, что ей поручено созидать здание всего человечества. Такова была Греция, таково было ее христианство, когда угодно было Богу перенести в наш Север семена жизни и истины. Не могло духовенство византийское развить в России начала жизни гражданской, о которых не знало оно в своем отечестве. Полюбив монастыри сперва, как я сказал, поневоле, Греция явилась к нам с своими предубеждениями, с любовью к аскетизму, призывая людей к покаянию и совершенствованию, /терпя общество, но не благословляя его, повинуясь государству, где оно было, но не созидая там, где его не было» («О старом и новом»)