Главная Каталог статей Полезные ссылки Поиск по сайту Гостевая книга Добавить статью

Главная arrow Актуальное христианство arrow Великие личности 

Святой Франциск Ассизский
Рейтинг: / 0
ХудшаяЛучшая 
17.10.2009 г.

 

Св. Франциск Ассизский родился в 1182 г. в Ассизи, городке гористой Умбрии. Его отец, Петр Бернардоне, был зажиточным торговцем сукном. Мать - мадонна Пика - была из знатного французского рода, нежная и утонченная женщина, в отличие от своего грубого, сурового и алчного супруга. Первые двадцать лет своей жизни он вел веселую жизнь богатого наследника, рано стал помогать отцу в его купеческих делах и умел всегда найти подход к клиентам. 

Он был наделен обаянием и щедростью, от матери он унаследовал нежное сердце и хорошие манеры, вкус ко всему прекрасному, потребность в изяществе, страстную любовь к музыке, поэзии, веселой и блестящей жизни. Он отличался живым и легкомысленным нравом и готовился стать рыцарем.

 

Мечтая о военной славе и рыцарских почестях, он вступает под знамена знаменитого кондотьера Вальтера, графа Бриенского, чтобы отправиться в Апулию, где шла междоусобная война, и сражаться за права церкви.

 

    Перед походом он видел во сне, что его кто-то пригласил в просторный и прекрасный дворец, по стенам которого было развешено множество прекрасного рыцарского оружия. На вопрос Франциска, чье это великолепное оружие и чей это дворец, ему был дан ответ, что оружие и дворец принадлежат ему и его рыцарям. Франциск был чрезвычайно обрадован этим сновидением, которое принял за предсказание его рыцарского будущего.

 

    С таким предчувствием он отправился в поход, но заболел и вынужден был остановиться в Сполето. В лихорадочном сне он услышал тот же таинственный голос, что и во сне перед походом, спросивший его, куда он направляется. Когда он объяснил свое намерение, услышал еще вопрос: "Кто может сделать для тебя больше добра, господин или раб?"

 

    Франциск ответил: "Господин".

 

    "Так зачем же ты бросил господина ради слуги?" Франциск сказал: "Что же прикажешь мне сделать, Господь?" "Возвратись в Ассизи и скажу, что тебе надлежит исполнить. Свой предыдущий сон ты должен переосмыслить". Проснувшись от этого видения, Франциск не мог более уснуть и утром поспешил возвратиться в Ассизи, размышляя над услышанным: видимо существует другое воинство и другие битвы.

 

*   *   *

Однажды, очень занятый в лавке отца, он нетерпеливо отказал нищему, обратившемуся к нему с обычной просьбой "ради любви к Господу". Но по уходе нищего ему запала в сердце тяжелая мысль, что если бы тот попросил у него подаяние именем какого-нибудь важного графа или барона, он ему бы не отказал, и Франциск дал себе слово не отказывать никому, кто стал бы его просить именем величайшего из господствующих. С этой минуты щедрость Франциска не знает пределов, если все деньги его были розданы, он снимал с себя платье, чтобы отдать его нищему.

 

Но были люди еще более жалкие, чем нищие - прокаженные, прикосновение к которым сообщало ту страшную, неизлечимую заразу, против которой люди не знали другого спасения, как удаление из своей среды заболевших и предоставление их своей судьбе в особых загородных помещениях. Как для всех других, дом прокаженных был для Франциска местом, о котором он не мог думать без ужаса, и, посылая туда подаяния, он сам старался далеко обходить его. Теперь же, встретив на пути прокаженного, Франциск увидел гноящееся лицо с ввалившимися глазницами и готов был в ужасе ускакать прочь, но внутренний голос спросил: "Рыцарь Христов, ты боишься?" Он слез с коня, вручил больному монету и поцеловал его руку с онемевшими пальцами, вдыхая смрад разлагающегося тела. Затем вскочил в седло и умчался, не помня себя от жалости и отвращения.

 

    Через несколько дней после случившегося Франциск, взяв с собою денег, отправился в приют прокаженных, каждому подал милостыню и поцеловал руку.

 

Это были первые признаки перелома, наглядно выраженного в словах, услышанных однажды Франциском после долгого пребывания в молитве: "Все, что ты до сих пор любил земной любовью и хотел иметь, следует презирать и ненавидеть, если желаешь узнать Мою волю. Если ты начнешь исполнять ее, то все, что тебе теперь кажется сладким и приятным, станет для тебя горьким и невыносимым". Это значило: отречься от мира - от веселой жизни и друзей, от довольства и отцовского наследия, от родной семьи и всякой мысли о личном счастье.

 

*   *   *

 

Однажды Франциск, взяв с собой из отцовской лавки несколько кусков разноцветного сукна, отправился продавать его в соседний город Фолиньо. У дороги за городом была церквушка, построенная в честь св. Дамиана,- безыскусная, с осыпавшейся краской и трещинами в стенах. Проезжая мимо, Франциск почувствовал желание войти в нее и помолиться. Он встал на колени перед византийским распятием, моля Всевышнего о том, чтобы Тот научил, что ему делать, ибо любовь без дел ничего не значит.

 

    У Христа на распятии были глубоко запавшие глаза, худое тело и алые раны. Вначале Франциск смотрел на него с болью в сердце, но потом отношение резко изменилось. Появилась мысль: "Бог любит тебя, именно тебя и к тебе стремится. Ведь Он распятый умер за тебя. Даже отец не мог бы так любить".

 

    Сердце наполнилось молитвой: "Господи, чего Ты хочешь от меня?"

 

    И он опять услышал знакомый голос: "Франциск, разве ты не видишь, что обитель моя разрушается,- иди и восстанови ее". Пораженный и взволнованный, Франциск ответил: "Охотно исполню, Господь мой". С тех пор Франциск посвятил себя восстановлению заброшенных церквей в окрестностях Ассизи, в одной из которых, Порциункуле, ему был дан третий призыв Божий, после Сполето и Сан Дамиано. После первого призыва Франциск удалился от мира, после второго - стал восстанавливать храмы, после третьего перешел к проповеди.

24 февраля 1209 во время обедни в Порциункуле, которую служил священник церкви св. Дамиана, Франциск услышал евангельские слова, сказанные Христом ученикам Своим, когда Он посылал их проповедовать Царство Небесное. Попросив священника после обедни растолковать текст, Франциск еще яснее осознал его, от чего весь наполнился невыразимой радостью. "Приблизилось Царствие Небесное... Даром получили, даром давайте... Не берите с собою ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания. В какой бы город или селение ни вошли вы, наведывайтесь, кто в нем достоин, и там оставайтесь, пока не выйдете" (Мф. 10. 7-11).

 

Одинокий отшельник стал странствующим проповедником, и монашество в лице Франциска изменило свой характер и свое назначение. Задача его жизни определилась, путь был намечен. Устремившись по этому пути, он стал образцом для других; указанная им цель собрала вокруг него спутников - Франциск сделался основателем нового монашеского ордена и творцом новой силы в истории.

 

В 1210 Франциск написал краткий устав нового монашеского ордена, вместе с товарищами отправился в Рим, чтобы просить папу утвердить этот устав, и получил разрешение от папы Иннокентия III.

Как состоялась их встреча, рассказывают несколько преданий. По одной версии - папа выслушал в консистории своих кардиналов устав божьего человека Франциска и, увидев его плохую одежду, длинную бороду и нечесаные волосы, сказал: "Ступай, брат мой, поищи свиней. С ними у тебя, кажется, больше общего, чем с людьми. Поваляйся с ними в грязи, передай им твой устав и поупражняйся на них в проповедях твоих". Услышав это, Франциск склонил голову, вышел и, найдя стадо свиней, стал валяться с ними на земле. Покрытый грязью с головы до ног, он вернулся в консисторию и обратился к папе: "Владыко, я исполнил твое приказание; услышь теперь и ты мою мольбу". Тогда папа, растроганный таким смирением и огорченный тем, что отнесся с презрением к такому человеку, исполнил его просьбу.

Есть и другая версия, описывающая встречу папы и Франциска. Иннокентий III гулял по террасе Латеранского храма, обдумывая, по всей вероятности, серьезнейшие политические проблемы, сотрясающие его государство, когда перед ним внезапно возник человечек, которого он принял за пастуха. По-видимому, он постарался избавиться от него поскорее; может быть, он решил, что пастух безумен. Во всяком случае, он больше о нем не думал до ночи. А ночью увидел странный сон: большой древний храм, на чьих прочных террасах он гулял в такой безопасности, сильно накренился, вот-вот обвалится, словно все его башни и купола качаются перед землетрясением. И тут он заметил, что, словно живая кариатида, храм держит человек, а человек этот - оборванный пастух или крестьянин, от которого он отвернулся. Папа после этого велел его разыскать и привести к себе.

В 1212 к числу последователей Франциска присоединилась молодая девушка из знатной семьи по имени Клара, которой также предстояло в будущем стать святой, и Франциск поселил ее при первой из восстановленных им церквей, Сан-Дамиано; вскоре к ней присоединились другие сестры, – так возник орден бедных Кларисс.  

Число братьев-францисканцев быстро росло, и Франциск стал отправлять их по двое на проповедь в другие страны. В 1217 было
учреждено несколько провинций ордена. Франциск не хотел, чтобы одни братья имели власть над другими, поэтому провинциалы ордена стали называться «министрами», т.е. «слугами» братьев. Управление орденом он со временем возложил на плечи своих кустодов (возглавлявших отдельные общины) и министров-провинциалов. В 1223 папа Гонорий III официально утвердил окончательный устав ордена.

Устав францисканцев радикально отличался от уставов ранее созданных монашеских орденов и правил, регулировавших монашескую жизнь. Франциск учил, что мир Божий и по природе и сути своей благ. С особым благоговением Франциск относился к человечеству Иисуса (именно он ввел в католический обиход устройство вифлеемских яслей на Рождество) и настаивал на
том, что его орден должен подчиняться церкви и церковной иерархии. Лояльность к церкви привлекла в ряды братьев-миноритов многих людей, которых воодушевляла идея буквального исполнения евангельских заповедей и жизни в бедности, но отталкивали антицерковные братства. Эти миряне теперь могли вести жизнь в
бедности и покаянии в рамках ордена как церковной организации, управляемой церковной иерархией, и даже женатые миряне, не принесшие трех монашеских обетов бедности, целомудрия и послушания, могли обрести свое место в ордене братьев-миноритов в качестве терциариев.

 

Основные заветы Франциска состояли в следующем:
помогать ближним, подвизаясь в миру, проповедуя Евангелие и заботясь о недужных и страждущих; буквально исполнять евангельские заповеди; отказаться от всего все
ради Христа: богатым – от богатства, ученым – от учености. Братья не должны были иметь денег. Если они не получали платы за свою работу одеждой и пищей, то должны были жить подаянием.

 

Своей популярностью орден в значительной степени
был обязан личности самого Франциска, его заразительному энтузиазму, радостному умонастроению и любви, а в еще большей степени – примеру его подвижнической жизни. Его любовь простиралась на всех людей, включая мусульман, которым он
проповедовал христианство, а также – на всех тварей и все творение. Животные доверяли ему, и он отвечал им любовью и почтительностью. Он вежливо попросил щебечущих птиц на рыночной площади не мешать его проповеди, а однажды обратился
с проповедью к стае птиц, призвав их восславить своего Творца. Во всем он видел напоминание о Боге, и под конец своей жизни, больной и почти ослепший, сочинил Гимн брату Солнцу, песнь хвалы и благодарности Богу за все сотворенное.

 

В 1224 году, когда, постоянно продвигаясь вперед по пути святости, он достиг такой высоты, что его тело и душа жили только с Богом, он решил провести праздник Успения и пост на Верне, дикой горе, подаренной благочестивым графом Орландо.

 

По прошествии праздника Успения Франциск, словно предчувствуя такую степень близости к Богу, которая не терпит никакого отвлечения, стал искать еще более уединенного и укрытого места, чтобы провести там пост, подобно тому, как птица, побуждаемая инстинктом, ищет для своего гнезда любви самые отвесные скаты крыш, самые укромные отверстия, самые густые и высокие ветви.

 

Однажды, стоя на коленях посреди утесов и деревьев, воздев лицо и руки к небу, Франциск вопрошал: "Кто Ты, сладчайший Господь и Бог мой? Кто я, презренный червь и никчемный раб Твой?"

 

И Господь ответил смиренному Франциску в лесной тишине Верны озарением. Всевышний осветил для Франциска ярчайшим факелом бездну божественного величия и скорбный провал человеческого ничтожества. Потом факел остановился, увеличился, принял форму неопалимой купины, явившейся Моисею, и из этого пламени был глас Господень к Франциску: "Я хочу получить от тебя три дара". Франциск ответил без промедления с детской простотой: "Господь мой, я весь Твой. Ты ведь знаешь, что у меня есть только веревка, ряса и исподнее, и все это тоже Твое. Что же могу я предложить или подарить Твоему Величию?"

 

Божественный голос продолжал: "Поищи у себя в подоле и подари мне то, что найдешь". Святой посмотрел туда и нашел три золотых шарика и все три отдал Господу, который объяснил, что они означают три добродетели, послушание, нищету и целомудрие, и что он, Франциск, обладает ими полностью.

 

С первых дней пребывания на Верне святого Франциска поражали громадные расщелины в плоти горы. Но в молитве ему открылось, что эти гигантские раны в скалах и судорожные разломы в камнях образовались во время страстей Христовых, когда, по Евангелию, камни расселись. Это откровение глубоко взволновало святого Франциска. Он еще не знал, что этой горе, расколовшейся в миг смерти Богочеловека, было суждено стать горой распятия избранника Божия - его самого, но он решил пребывать здесь в самом строгом уединении, ибо полагал постыдным, чтобы его сердце оставалось безразличным там, где даже скалы рассекались в сомучении Христу.

 

Мысль о страстях все более овладевала им по мере приближения праздника Креста Господня. Неясное предчувствие говорило ему, что некая тайна должна свершиться.

 

Было раннее утро праздника Воздвижения Креста Господня. Франциск молился с каким-то новым пылом, как в молодости, когда он ожидал чего-то очень важного. Он всегда бесконечно любил крест Господень, начертал его на своей накидке, когда отказался от отца и от мира, запечатлел его в сердце и распял себя покаянием. Но всего этого ему не было достаточно. В этот час последней чистоты уже нельзя было найти в мире сем достаточного основания для скорби, и святой молился так: "О, Господь мой, Иисус Христос, о двух милостях прошу тебя перед смертью: первая - почувствовать душою и телом, насколько это возможно, ту скорбь, которую Ты, сладчайший Иисус, претерпел в час Твоей лютой страсти; вторая - ощутить сердцем, насколько возможно, ту необычайную любовь, которою так горела твоя душа, что Ты по Своей воле принял столь страшные муки за нас, грешных".

 

    Истинная любовь приносит любящим такое полное взаимопроникновение тела и духа, что позволяет страдать от одних и тех же невзгод и наслаждаться одними и теми же радостями, словно двое - одно существо. Особенно это касается страданий другого. Можно отказаться разделять удовольствия, но не скорби любимого. Франциск просил о том, чтобы любить и страдать, как Господь, а поскольку он не представлял себе любви без действия и страдания, после того, как он пошел за Христом, после того, как он воссоздал в своих ощущениях Рождество, ему оставалось воссоздать в ощущениях Распятие. И столь горячо желал он этого, и столь пылал этой мыслью, что Господь разделил с ним, как с другом, всю Свою любовь и всю Свою скорбь: Он распял его, как Сам был распят.

 

    Из глубины ослепительно сияющих небес к Франциску спустился серафим о шести огненных крыльях. Два крыла соединялись на голове и простирались вниз, два других покрывали все тело, и еще два были раскрыты в полете. И в этой божественной птице молнией блистал Иисус. Франциск созерцал необыкновенное явление, и в его сердце поднимались вместе счастье от лицезрения Господа и скорбь от того, что он видел Его распятым. Тем временем чудесный жар съедал его душу и проникал в тело, отзываясь острой пульсирующей болью в ногах, руках, ребрах, и голос говорил ему: "Знаешь ли ты, что Я с тобой сделал? Я даровал тебе стигматы, зримые знаки Моих страстей, дабы ты был Моим хоругвеносцем". С этими словами крылатый серафим исчез.

 

    Прошло немало времени, прежде чем Франциск пришел в себя и почувствовал, что его руки мокры, а из-под ребер с левой стороны груди стекает горячая струйка. Он посмотрел: это была кровь. Он попытался встать - но не удержался на ногах. Он сел на землю, посмотрел на руки, на ноги и увидел, что они пронзены гвоздями, черными, будто из железа, с большими круглыми шляпками, вколоченными в ладони и ступни. Он распахнул рясу и оглядел левую сторону груди, где боль проникала в самое сердце, и нашел там рану, словно от удара копьем, открытую, красную и кровоточащую. Это и были стигматы, о которых говорил серафим. Значит его мольбы были услышаны! Любовь превратила его в Любимого, потому что человек становится тем, кого любит.

 

    Франциск страдал, но был счастлив. Он не хотел и не мог больше ничего просить; он превозносил, славил, благодарил. В то время, как он мог бы вырасти в собственных глазах, получив необычайную привилегию, которая уподобляла его самому Христу, он смирялся до того, чтобы исчезнуть, раствориться в Боге и полностью забыть себя.

 

    В течении двух лет, от стигматов до последней своей болезни, то есть с сентября 1224 по сентябрь 1226 года, Франциск превозносил в гимнах и благословениях все то, что так любил в жизни и что было даровано ему Богом. Теперь ему оставалось особо восславить ту, которую он любил превыше всего и которую называл не сестрой даже, а невестой. Даже пользуясь относительными привилегиями, навязанными ему болезнью, он оставался преданнейшим слугой госпожи Бедности, принимая все заботы о себе только ради послушания и как милостыню. Он всегда выбирал для себя что поменьше и похуже, и даже в епископском дворце носил власяницу и, чтобы скрыть шрамы на висках, прикрывал голову шапочкой из грубейшего полотна, которое не защищало, а только раздражало кожу.

    На рассвете второго октября, в пятницу, после мучительной ночи, он сел на своем жестком ложе, велел принести хлеба, благословил его, приказал разделить его на столько частей, сколько было присутствующих и роздал своими израненными руками по кусочку каждому в память о тайной вечере Господней и в знак того, что он, как и Учитель, любил своих чад до самой смерти и готов был умереть за них, и хотел бы что-нибудь отнять от себя, чтобы передать им. Теперь все было исполнено. В субботу ему стало хуже, и к вечеру, чувствуя, что умирает, он запел псалом, начинающийся словами: "К тебе, Господи, воззвал", и продолжал петь, пока сестра Смерть не забрала у него голос.

 

    В Порциункуле была ночь, и караульные дремали, подложив под голову камни и чурбачки, неподалеку от кельи святого. Вдруг один из них заметил: "Слышите, птицы щебечут? Как на рассвете". "Жаворонки",- отозвался другой. "Какие жаворонки в этот час? В полдень поднимаются они высоко в небо и поют солнцу. Жаворонки это ведь не совы и не филины". И все же над хижиной святого действительно кружила стайка жаворонков, щебеча не то радостно, не то печально. Эти маленькие звонкоголосые птички, которым он всегда радовался как вестницам добра, первыми праздновали его переход к жизни вечной.

 

* * *

 

    4 октября 1226 г. Франциск скончался.

 

Из всего сказанного видно, какой счастливый поворот в истории подвижничества представляет собою личность Франциска, отразившаяся на учрежденном им ордене. Основанием монашества и у него по-прежнему остается отречение от мира, от земных благ и личного счастия, но это отречение сопровождается не презрением к миру и брезгливым отчуждением от греховного человека, но жалостью к миру и состраданием ко всякой нищете и нуждам человека. Поэтому не бегство из мира должно составлять новую задачу христианского аскета, а наоборот,- возвращение в мир для служения человеку. Поэтому не в безлюдных местах и в темных лесах строятся новые монастыри францисканцев и доминиканцев, а в самых многолюдных кварталах больших городов, где скучивается население, наиболее нуждающееся в телесной помощи и духовной пище. Не созерцание идеального божеского царства, которое сияет высоко над миром в небесной выси, составляет главное призвание монаха, а установление и осуществление божеского царства на земле. Задача эта достигается посредством миссионерства. Древний аскетизм почерпнул новую жизнь в том живом источнике, откуда взял свое начало евангельское апостольство, и монах таким образом становится по-прежнему "апостолом", то есть миссионером. Миссионерство его двоякое: он идет в далекие страны к магометанам и язычникам, принося им Евангелие, и он берет на себя, кроме того, внутреннее миссионерство - проповедь и служение всем больным телом и духом. Самопожертвование остается по-прежнему жизненным подвигом монаха, но этим самопожертвованием руководит теперь не мысль о своем личном спасении, а любовь к страдающему человечеству.

 

 

 


» Нет комментариев
Пока комментариев нет
» Написать комментарий
Email (не публикуется)
Имя
Фамилия
Комментарий
 осталось символов
Captcha Image Regenerate code when it's unreadable
 
« Пред.