Главная Каталог статей Полезные ссылки Поиск по сайту Гостевая книга Добавить статью

Главная arrow Актуальное христианство arrow Церковь 

Жить или выживать? Позиция евангельских церквей остается двусмысленной
Рейтинг: / 0
ХудшаяЛучшая 
05.03.2009 г.

Современность наносит жестокий удар историческому христианству. В критике христианства и разгуле секулярной культуры можно явно видеть богоборческий характер эпохи, ее антихристианскую и антихристову направленность.

Но также можно и даже нужно видеть очищающий эффект такой критики – из горнила испытаний и различных экзаменов христианство выходит обновленным. Именно о таком, постоянно реформирующемся  христианстве, говорил о. Александр Мень: «Христианство только начинается…». Среди представителей такого рода христианства можно заметить В. Марцинковского, Г. Честертона, К. Льюиса, митрополита Антония (Сурожского), Б. Грэма, Дж. Стотта, Р. Уоррена. При всех разностях каждый из них старался вернуть христианство в центр общественной жизни и культуры, сделать его образом жизни, рассказать о нем на понятном языке. Именно поэтому их можно считать евангельскими христианами – они смогли выразить вечное Евангелие в современной, доступной и актуальной форме. 

Существует и другой образ евангельского христианства – радикально критический, контркультурный, маргинальный. Представители этого направления называют себя консерваторами, сепаратистами, фундаменталистами, а то и проще – «братством», «избранными», «остатком».

Полемика между двумя направлениями принимала разные формы – это и спор либералов и консерваторов, модернистов и фундаменталистов, экуменистов и сепаратистов, сторонников «широкого» и «узкого» пути.

Недавно я познакомился с комментариями на книгу Р. Уоррена «Целеустремленная жизнь» , которые могут служить показательным примером позиции и способа аргументации представителей консервативно-охранительного направления.

Не вдаваясь в детали текста, выскажу несколько тезисов относительно принципов, на которых строится аргументация.

Установка на успех объявляется безосновательной. Это характерное замечание. Если весь мир стремительно (уже две тысячи лет!) катится в бездну, то зачем пытаться что-либо строить и менять? Все равно грядущий суд уничтожит землю и все дела на ней. Если завтра настанут времена гонений, то все достанется врагам. Христиане, исповедующие такие убеждения, живут войной и не научились жить мирной созидательной жизнью. Когда же война с атеизмом, секуляризмом и проч. заканчивается, оружие обращается против вчерашних братьев.

Словарь Уоррена называется модерным и выхолощенным. Язык пастора Уоррена намеренно приближен к народному, чтобы быть понятным. Но при этом язык остается «чистым» - т.е. в него не привносятся обмирщенные, грязные, пустые слова. Если сравнивать словарь Уоррена и словарь лидеров консервативных и сепаратистских движений, то первый окажется значительно богаче. В самом деле, откуда взяться глубине смыслов и многообразию языковых средств, если отвергнуть мировую художественную культуру и даже теоретическое богословие, как это делают поборники традиции «братства»? 

Примирить христианство с светской интеллектуальной традицией якобы принципиально невозможно. Ссылки на Льюиса считаются недопустимыми для духовной литературы, а сам автор «Просто христианства» признается «светским человеком с некоторой симпатией к христианству». Во–первых, оценивать «христианскость» того или иного мыслителя – явное превышение полномочий. Миллионы людей во всем мире считают Клайва Льюиса своим учителем и блестящим апологетом, который смог найти для христианской веры новые актуальные выражения и приобщить к ней интеллигентское сообщество (Надо заметить, что консервативные евангельские церкви даже и не ставят такой задачи – как будто не замечают существования творческой и научной интеллигенции, студенчества, образованных и высокостатусных социальных групп). Во-вторых, изначально – уже во время апостолов и учителей Церкви – христианская вера выражалась в культуре своего времени, а ее проповедники вели постоянный диалог с интеллектуалами. Именно обращенные в веру интеллектуалы стоят у истоков христианской традиции (апостол Павел, Иустин, Ориген, Августин…). Так что христианство не замыкалось в рабоче-крестьянской среде, но претендовало ни много, ни мало на преображение всего общества, всех слоев, всех уровней культуры.

Комментатор вопреки критикуемому им Уоррену утверждает существование духовной, христианской и недуховной, нехристианской музыки (поэзии, литературы, моды, культуры, политики, экономики…). Источником всего прекрасного, доброго и разумного является Бог. И это не только мнение Уоррена (Кальвина, Августина), но краеугольный камень монотеизма. Не соглашаться с этим – значит впадать в манихейство и видеть всюду противоборство двух равных начал. Мир может лишь подражать Божественной красоте, Его добру и истине. Очищая культуру от искажений, кривляний, мусора, христианство восстанавливает замутненный образ Божий в человеке. Отсюда важная задача – указать миру на подлинные истоки; увидеть в светской культуре отблески Божественного Света; не отрицать огульно всю культуру мира, но привести ее в соответствие с Божественным первоначальным замыслом о человеке.

Отрицается ценность многообразия. Это вытекает из специфической антропологии, где ценность личности не понята и не раскрыта, а также из сложившейся в СССР маргинальной евангельской субкультуры, где все ориентировались на руководителей СЦ ЕХБ или ВС ЕХБ и частное мнение, несогласие, критика не допускались. Однако с библейской позиции более обосновано выглядит именно достоинство личности, нежели ее отрицание и унижение. Каждого человека Бог называет по имени, каждому приготовил свой путь и свое особое призвание в служении. Именно поэтому образ семьи (частая метафора Уоррена) предпочтительнее образа стада (частый образ консервативных верующих). Ведь если в первом случае признается ценность каждого и несводимость друг к другу, то во втором случае все одинаковы, заменимы и лишены своего мнения.

Говорить правильно о человеке – значит вспомнить о Боге, который является гарантом нашей человечности. Не говорить о человеке – не понимать Бога, сделать из него жестокий и безжизненный образ. Бог и человек предназначены друг другу и предполагают друг друга. По словам евангельского православного верующего митрополита Антония (Сурожского) «Бог верит в человека», т.е. видит в нем возможность исправления, преображения, восстановления. А если мы не верим в человека – видим только его пороки, испорченность и обреченность, видим в культуре только грязь и пошлость, видим в мире только тьму и зло – то и в Бога не верим. Несите миру веру, а неверия и так у людей предостаточно.

Евангельские церкви в СССР научились выживать и оправданно дорожат этими уроками. Но люди то хотят жить, а не выживать. Да и Христос обещал нам жизнь с избытком. То есть без подозрительности и конспирации, без духа осуждения и войны, без сектантской враждебности к обществу. Чтобы жизнь была полноценной и действительно целеустремленной.

Михаил Черенков



 

» Нет комментариев
Пока комментариев нет
» Написать комментарий
Email (не публикуется)
Имя
Фамилия
Комментарий
 осталось символов
Captcha Image Regenerate code when it's unreadable
 
« Пред.   След. »