Главная Каталог статей Полезные ссылки Поиск по сайту Гостевая книга Добавить статью

Главная arrow Научная библиотека arrow Христианская социология 

ИСЦЕЛЕНИЕ СТРАДАНИЕМ
Рейтинг: / 0
ХудшаяЛучшая 
19.12.2008 г.

Мы обычно называем страданиями тяжелые переживания, связанные с необходимостью выносить физические или душевные мучения. Библия указывает на исходную причину человеческих страданий - грехопадение прародителей, исказившее сущность земного порядка, всей жизни людей, привнесшее в нее тяжкие труды и скорби, болезни и смерть. Поэтому все люди Земли, отдельные индивиды и целые народы оказались обречены переносить тяжелые испытания, сопряженные со страданиями. Эти страдания не безосновны; они представляют собой справедливое возмездие со стороны Бога, наказание за недостойное поведение. Если это народ, то он может пострадать за свое вероотступничество и вынужден будет какое-то время нести бремя испытаний. Иногда, в отдельных случаях гнев Бога может распространиться и на потомство виновного грешника, на его детей и на детей детей до третьего и четвертого рода (Исх. 34, 7).

Страдание как справедливое воздаяние

В человеческой жизни страдание не является чем-то первичным, изначально заданным. Оно всегда представляет собой следствие неких событий и поступков. Во всемирно-историческом масштабе оно - следствие первородного греха. В масштабах индивидуальной жизни оно - следствие личных прегрешений. Тот, кто богобоязнен и мудр, пожинает благоденствие и долголетие. Тот же, кто лишен этих свойств и демонстрирует тупую самодостаточность или безумную дерзость неверия, попирает божественные заповеди, оказывается лишен благословения и ему уготованы всевозможные беды и несчастья. Связанные с ними земные страдания представляют собой особый экзистенциальный пункт, который напоминает развилку, откуда идут два разных пути - один к спасению, а второй - в инфернальный мир загробного возмездия. Того, кто не способен покаяться, уже ничто не спасет. Однако, заслуженные страдания далеко не всегда обрушиваются на головы нечестивцев с молниеносной быстротой, сразу же вслед за совершенными прегрешениями. Временные интервалы, разделяющие прегрешения и воздаяния, могут иметь разную протяженность. Вместе с тем, возмездие не может отстоять по времени бесконечно далеко от момента тяжкого прегрешения. Максимальный срок - это продолжительность земной жизни человека. Как только земной путь обрывается и начинается жизнь загробная, душа грешника получает сполна за все содеянное согласно принципу справедливого Божьего воздаяния, имеющего абсолютный и всеобщий характер.

Страдания праведных

Одна из наиболее сложных богословско-этических проблем связана с необходимостью найти ответ на вопрос, почему, наряду с явными грешниками, нечестивцами, преступниками, страдают и те, кто неповинен в явных прегрешениях. Загадочность страданий Христа, Марии и апостолов, игравших ключевую роль в истории становления и утверждения христианства, всегда волновала человеческое сознание. В реальной жизни обычных людей нередко страдают малые дети, не успевшие совершить ничего предосудительного. И это тоже привносит в тему страданий дополнительную остроту. На почве этих вопрошаний родилось особое богословско-теологическое направление, получившее название теодицеи.

Проблемное поле теодицеи простирается в духовном пространстве между двумя тезисами, на антиномическом взаимодействии которых построена ветхозаветная книга Иова. Первый тезис гласит: <Страдания грешников - проявление Божьей справедливости>. Другой тезис утверждает: <Страдания праведников - это тоже проявление Божьей справедливости>. Как совместить эти два утверждения и способны ли они соседствовать на равных в пределах человеческого понимания? Выход из этой коллизии намечен в словах Иисуса Христа о слепорожденном человеке. <Ученики Его спросили у Него: Равви! Кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии> (Ин. 9, 2-3). Важно, что Иисус строит Свой ответ не в направлении, предписываемом вопросом <Почему?>, а в русле логики, задаваемой вопрошанием <Для чего?>. Природа страданий праведников и невинных детей не объяснима в контексте обычных причинно-следственных зависимостей. Подходить к ним с привычными рассудочными мерками бессмысленно и бесполезно. Они останутся закрытым, непроницаемым, загадочным ноуменами (кантовский термин <ноумен> обозначает непостижимую <вещь-в-себе>, <вещь-саму-по-себе>). Замыслы Бога часто остаются за пределами понимания, если люди причинно-следственными категориями. Только Бог знает ответы на вопросы, над которыми тщетно бьется человеческая мысль. Одним из примеров тому служит история праведника Иова, чья любовь к Богу подверглась испытанию. Когда он, потерявший всё, что имел - богатство, детей, здоровье, стал испытывать неимоверные страдания и жизнь его стала сущим адом, жена сказала ему: <Похули Бога, и умри> (Иов. 2, 9). Но Иов не послушал этого безумного совета, нашептываемого дьяволом и ответил: <Ты говоришь как одна из безумных; неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? Во всем этом не согрешил Иов устами своими> (Иов, 2, 10). Дух Иова оказался выше и сильнее духа его жены, которая не проявила ни мудрости, ни богобоязненности и повела себя не как друг, но как враг Иова и как архивраг всех людей, поджидавший того момента, когда Иов похулит Бога. Трагедия Иова - это не только история его физических страданий, но и в значительной степени экзистенциальная драма страданий его духа, мучившегося в непонимании смысла того, что с ним происходит. Его духовное <я>, почти раздавленное страданиями, задает себе вопросы, на которые не может найти ответа. Все они вращаются в той плоскости, где ответов не найти, поскольку вопросы неверно формулируются и направляют рассудок по ложному пути поиска причин страданий. Но мир причин скрыт от Иова непроницаемой завесой. Для того, чтобы направление духовного поиска изменилось, необходимо, чтобы изменился сам Иов, чтобы внутри него разрушились все преграды, стоящие на пути к постижению истины, а его <я> развернулось бы и узрело новые, ранее не замечаемые им духовные перспективы. Иными словами, у страдания, посылаемого праведнику Богом, нет причин, и человек не должен спрашивать <почему?> или <за что?> Человеку не дано знать и понимать, почему Бог посылает ему страдания. И если он все же будет настаивать в своих вопрошаниях, то ему следует задавать вопрос: <для чего?>, поскольку у страдания есть цель. Оно посылается для того, чтобы человек пришел к Богу, если до этого не знал Его. Оно посылается для того, чтобы человек возлюбил Бога, если до этого был равнодушен к Нему. Страдание нисходит на человека, чтобы очистить его от скверны, накипи, испытать его в вере и укрепить в ней.

Поэтому единственно достойный ответ человека на посланные ему страдания - это не ропот, не отчаяние, не озлобленность, не бунт, а смирение. Смириться - значит принять всё и изъявить готовность испить чашу, поставленную Богом перед тобой.

Подобный взгляд позволяет понять, что страдание - это не зло, а школа любви к Богу. В процессе этой суровой, но благой педагогики человек преисполняется высшим знанием того, что всё происходящее с ним направлено во благо. Само страдание переплавляется в великое благо - любовь к Богу и чем оно мучительнее, тем выше и сильнее эта любовь.

Катарсическая и реанимационная функции страдания

Страдание никогда не бывает бесплодным. Оно несет в себе возможность духовно-нравственного очищения. Поэтому истинно верующий не должен относиться к нему как к чему-то отрицательному. <Наказания Господня, сын мой, не отвергай, и не тяготись обличением Его; ибо кого любит Господь, того наказывает, и благоволит к тому, как отец к сыну своему> (Пр. 3, 11-12).

Через страдания человеческий дух не только очищается, но и укрепляется в своей вере и в своих упованиях. К тем духовным последствиям, которые они способны порождать, приложимо понятие реанимации, используемое в медицине в тех ситуациях, где речь идет о возвращении человека к жизни посредством специальных врачебных действий. В буквальном смысле оно означает <возрождение души>. <восстановление души>, <воскрешение души>. В подобных случаях возрождается, разумеется, не душа, которая бессмертна, а тело, организм. Однако, смысл понятия реанимации шире этого, сугубо медицинского значения термина. Оно применимо и к сфере духовной, религиозно-нравственной жизни, поскольку предполагает два принципиально разных состояния человеческой личности. Первое - это погруженность в грех, полное забвение своего высокого предназначения, своего богоподобия. В этом состоянии в душе вымирают добрые чувства, иссыхают родники веры, она пребывает в запущенном, захламленном состоянии, и в ее внутреннем пространстве вместо добрых злаков произрастают сорняки. Густая, непроходимая поросль терниев лишает душу отзывчивости к добру и справедливости, к свету и истине. Лишенная этой чуткости, она становится похожа на мертвое тело, утратившее чувствительность к внешним воздействиям.

В подобных обстоятельствах страдания играют роль болевого шока, встряхивающего человеческую душу. Если они тяжелы и продолжительны, но при этом отношение человека к ним имеет верную, отвечающую библейским требованиям направленность, их действие обретает очистительный характер. Они словно выжигают в пространстве души все тернии, и тогда на ее освободившихся от сорняков внутренних просторах начинают прорастать молодые побеги новых, благих чувств и помыслов. Душа начинает пробуждаться к новой жизни, а с нею пробуждается и дух. Все темное, отрицательное, что было в человеческом сердце, перегорает, переплавляется и преображается в новое состояние души. В конечном счете грех, попираемый страданием, уничтожается им. <Страдающий плотью перестает грешить, чтобы остальное во плоти время жить уже не по человеческим прихотям, а по воле Божьей> (1 Пет. 4, 1 - 2).

Страдания посылаются человеку Богом. При этом, если быть внимательным к Его голосу, то неизбежно обнаружится, что Бог, отнимая что-то, обязательно приносит человеку взамен нечто несоизмеримо большее. Посылая страдания телу, Бог исцеляет душу. Отнимая здоровье телесное, Он способен даровать здоровье душевное. То есть страдание не является отрицательной духовной величиной. Оно продуктивно, плодотворно в самом высоком смысле. Не случайно А. Камю утверждал, что великие души порой меньше боятся страдания, чем его прекращения. Мудрый человек знает, как много дает страдание его душе и его мудрости.

Многие люди, живущие в условиях современной западной цивилизации и привыкшие пользоваться ее благами, не просто исповедуют философию модернизированного гедонизма, но одновременно не желают даже слышать об очистительной, исцеляющей роли страданий. Они страшатся самого этого слова, надеются на то, что им удастся на протяжении всей жизни исповедовать культ удовольствий и наслаждений. Но религия страдающего Бога звучит им укором.

Страдания народов

В 1995 г. в Нью-Йорке была опубликована книга американского ученого Даниэля Ранкур-Лаферрьера <Рабская душа России: проблема нравственного мазохизма и культ страдания>. В преамбуле автор приводит разные примеры бедствий и страданий, обрушивающихся на русских людей, и спрашивает, как русские выносят такую боль и какие особенности их ментальности позволяют им выживать в условиях, при которых им уготована роль жертв? Далее автор ведет свое рассуждение в категориях психоанализа и трактует русскую ментальность и культуру как мазохистскую. В этой работе, далеко отстоящей от христианского взгляда на вещи, примечательна констатация непомерных страданий в качестве существенного атрибута социальной жизни русского народа. Действительно, на протяжении ХХ века в России случилось столько социальных катастроф, а в самом типе человеческой личности, в ее психике и мышлении произошли такие негативные мутации, что это заставляет многих современных ученых говорить о нисхождении массового российского человека на более низкую ступень социокультурного развития. Это нисхождение сопровождалось тяжелейшими страданиями десятков или даже сотен миллионов людей, ставших жертвами процесса, получившего название антропологической катастрофы.

Если безрелигиозное сознание не принимает во внимание сакральных предпосылок антропологической катастрофы, то христианское сознание воспринимает ее как следствие гнева Божьего. Любая социальная катастрофа имеет теологический подтекст, перед которым бессильна светская наука, но который может быть вскрыт в результате богословского анализа. Священное Писание содержит немало примеров, служащих образцами такого видения крупномасштабных катаклизмов. Так, гибель городов Содома и Гоморры явилась следствием нечестивого поведения людей, которые сами своими поступками призвали гнев Божий на свои головы. То же самое следует сказать и о десяти казнях египетских, явившихся следствием богопротивного поведения фараона, а также о вавилонском пленении евреев, отвернувшихся от Бога. России в ХХ веке пришлось в полной мере испить чашу гнева Божьего прежде всего потому, что несколько поколений россиян оказались поражены грехом личного безверия. К ним могут быть обращены слова Священного Писания: <:Они солгали на Господа и сказали: нет Его> (Иер. 5, 12). Но за грех лжи на Господа всякий человек неизменно несет прижизненное наказание или посмертное возмездие. Когда настроениями безверия оказалось охвачено массовое сознание всех слоев населения, не испытывающих уважения к религии, не верящих в Божественное мироустройство, с легкостью пренебрегающих Божьими заповедями, это не могло пройти бесследно и остаться без наказания. Люди, бросившие вызов Богу, уподобились дерзким рабам, пожелавшим низложить господина. В результате их отступничества все вокруг изменилось самым роковым образом, а также неузнаваемо изменились и они сами. Духовное пространство, в котором когда-то в прошлом господствовали христианские ценности, предстало в виде сумрачного <антимира>, наполненного перевернутыми социокультурными смыслами. И в нем власть имущим ничего не стоило называть зло добром, тьму светом, казнить праведников и возвышать преступников. Пребывая в пространстве советской цивилизации, человек мог воспринимать собственную безбожность как благо, ощущать падение как взлет, считать себя созидателем, сея разрушения и т. д. В итоге злая историческая ирония привела миллионы людей совсем не туда, куда им хотелось бы. Вера в гений политических вождей-узурпаторов обернулась горькими разочарованиями. Надежды на светлое будущее превратились в прах и пепел. Пафос собственной избранности, питаемый богоборческой дерзостью и гордыней, трансформировался в чувства отчаяния и духовной опустошенности. Содержание духовного пространства российской цивилизации, превратившейся в советскую, изменилось на всех уровнях, от макрополитического до повседневного. Люди, долго и настойчиво разрушавшие среду своего духовного обитания, остались в итоге наедине с собственной греховной природой и обступившими их силами тьмы, а их родная советская повседневность превратилась в удручающее и одновременно устрашающее подобие земного ада.

Русский поэт Игорь Холин (1920 - 1998), мастер поэтических зарисовок советского быта, оставил нам лаконичную и, вместе с тем, чрезвычайно красноречивую картинку, изображающую производственную повседневность советских людей в ее соотнесенности с библейским интертекстом:

Адам -

Слесарь-инструментальщик.

Ева - токарь-верстальщик.

Место работы -

Завод <Пеношлак>.

Место жительства -

Общежитье,

Барак.

Хуже ада!..

Слова Адам, Ева, ад вносят особый настрой в этот, внешне незамысловатый стих. Они позволяют рассматривать бытовую зарисовку-характеристику в качестве советской версии песней <Ада> из <Божественной комедии> Данте. Только здесь все выглядит более гнетущим, поскольку герои нашего поэта оказались в аду уже при жизни. И это ад не трансцендентный, а посюсторонний, земной, социальный. Более того, это ад узнаваемый, рукотворный, российско-советский, созданный нами самими.

В другой зарисовке язык поэта максимально приближен к тем низменным формам существования, в которые погружены его герои:

Рыба. Икра. Вина.

За витриной продавщица Инна.

Вечером иная картина:

Комната,

Стол,

Диван.

Муж пьян.

Мычит:

:Храпит.

Инна не спит.

Утром снова витрина.

Рыба. Икра. Вина.

Здесь приземленный социальный контекст замкнут, закольцован и из него нет выхода. Герои обречены на пожизненное заключение в тюрьме советской повседневности, где они по-своему страдают. Но иначе и быть не могло: царившие над ними антихристианские идеологические фальшивки, подделывавшиеся под идеалы и святыни, рано или поздно должны были обнажить свою истинную суть. Словесная мишура политических демагогов должна была осыпаться. Идеологическое опьянение доверчивых <совков> должно было смениться состоянием отрезвления с признаками тяжелого духовного отравления. Страдания при этом не исчезли, а лишь изменили свой характер. Боль не ушла, а переместилась в другие части социального организма. И теперь, когда появилась возможность говорить вслух о сокровенном и открыто вопрошать, зазвучали вопросы: <Почему страдаем? За что нам такие муки?> Однако, у обладателей секулярного мышления нет вразумительных ответов на вопросы такого рода. У христиан же они имеются. В <заповедях блаженства> из Нагорной проповеди говорится: <Блаженны плачущие, ибо они утешатся> (Мф. 5, 4). При этом Иисус нигде не утверждает, что блаженны все, без исключения, плачущие. Среди тех, кто страдает и плачет, всегда много тех, о ком нельзя сказать, что они блаженны. На них, живущих не по заповедям Бога, а по своему хотению, нет Божьего благословения. Поэтому они не утешатся и не наследуют Царства Небесного. Их ждет другое место, где они будут еще больше плакать. Об этом месте сказано в Писании, что оттуда слышны <плач и скрежет зубовный>. Тот же, кто богобоязнен и мудр, будет спасен. Кто попирал Божьи заповеди и не раскаивается в этом, демонстрируя тупую самодостаточность или безумную дерзость неверия, не избежит возмездия.

Земные страдания народов, как и отдельных людей, не бессмысленны и не бесцельны. Они также посылаются для того, чтобы народы пришли к Богу. В подобных обстоятельствах страдания общественного организма играют роль болевого шока, встряхивающего душу народа, пробуждающего его к новой жизни и тем самым спасающего страдающих через их страдания.

 

Христианская мысль: социология, политическая теология, культурология. Том V. - СПб.: Издательство <Новое и старое>, 2005. - : с.

 

» Нет комментариев
Пока комментариев нет
» Написать комментарий
Email (не публикуется)
Имя
Фамилия
Комментарий
 осталось символов
Captcha Image Regenerate code when it's unreadable
 
« Пред.   След. »